Вот еще одно доказательство того, что я не для этого мира чеканилась: я живу не тем, что есть вокруг меня, а отголосками тех ощущений, которые могла бы испытать – там.
Когда родной человек говорит, что никто так не резонирует с ним и не понимает его так, как некто N, когда болеет друг, пропадает кот, промокают ноги. Когда не сдал экзамен, завалившись на какой-нибудь глупости. Когда срываются планы. Все это я чувствую как будто через силу, как если бы жизнь со мной и правда делил накх. Другое дело, бежать по полю, завалиться в травы, смотреть на небо, чувствуя себя не то дриадой, не то человеком-птицей. Ну какие люди-птицы в наших городах? Такое пишут, да, но для контрастности, для комизма, для дикости постмодерна. Или, как я – мечтая об этом. Но мир не тот.
Или, когда в снежные зимние пять утра возвращаешься с матерью с прогулки, выходишь в сад – и слышишь лай. И на этот лай эхом отвечают со всех сторон. А маман выдыхает что-то вроде «Как близко! Они же уже у нас на участке». А ты идешь вперед, вслушиваясь в то, что со всех сторон обступает, как будто сужает круги, и видишь, правда, в низине, там, где русло обмелевшей реки, вдоль ограды бегут две псины. И вроде маленькие, потому что далеко, но видно, что большие. И бегут так быстро, что им двух минут до тебя добраться хватит. Тут рукой подать. С высоты-то все – подать рукой.
Но уверяешь мать: «Далеко, не бойся, нет никого на участке, я же лучше тебя слышу».
А эхо, оно отовсюду.
И мать идет спасать кота и запускать в дом, а ты выходишь на террасу у беседки, с которой уже не видно водохранилища, хотя как на ладони вся долина умершей реки, и даже далекая дубрава, вздыхаешь, слушаешь. Собаки убежали, лай смолкает. И в тишине, которую нарушают только свист ветра, скрип старого дерева и очень громкий шорох падающего снега, понимаешь, какой ценный отзвук ты только что поймал. Эти собаки опасностью были почти мифической, это не вор в квартире.
Так, как ты слушала их лай, слушают шаги призраков в гулких коридорах замков.
Так, как ты стоишь сейчас, стояли короли на крепостных стенах, глядя, как приближается армия неприятелей.
Так деревенский простачок, сойдя в лесу с тропы, смотрел на следы драконьих лап, ведущих к пещере.
Такое можно почувствовать только там, и эхо этого, этот образный ряд – сокровище, во сто крат ценнее, чем петь собственную песню со сцены.
Лучше этого только стихи шепотом в темноте. Потому что «солнце мое – в историях и балладах».

А еще меня тут позвали на Ночь Сказок. Не кого-то, а меня, пускай, наверняка, и в числе прочих. Но лично. Хотя сижу вроде тихо, говорю мало, и все как-то не о сказочном в последнее время. А тем не менее… Так тепло от этого.
Благо, мне как раз вспомнилась пара сказок. И пока они не записаны, их можно рассказывать, обкатывать, как море – гальку. Так даже лучше.

И… эта погода идеальна!