Очень много внутри, и хочется говорить, а выражать сил не осталось. Впору общаться цитатами, обрывками стишочков. Чужих, разумеется. Где уж там свои, если меня не хватает наскрести тридцать интересных фактов о себе для флэшмоба. Мне кажется, когда я вот так ухожу в себя и в какое-то дело, я исчезаю для мира. Мне кажется, что если меня там, в миру, перестанут помнить, я не смогу появиться снова. Просто останусь каким-то призраком себя. Из глупой гордости.
Поэтому нахожу в себе силы все же низать сейчас предложения.
Полчаса на овеществление.

«как выходили босыми на запорошенное жнивье,
пили из сложенных лодочкой рук
тихую воду подмороженного ручья.
вверх по течению мельница.
у мельницы в сердце
ржавеет сломанное копье.
мелет себе и мелет.
что ей с того копья.

а за полем по холоду уходили дымные поезда.
как ворочали ворот и крыли его по матери
бритоголовые подмастерья, бронзовые солдатики.
как их зрачки прорастали из мутной патины.
как стекала с пальцев розовая вода.

воскресенья не будет, субботы не будет, все впереди,
отоспишься замертво, или тебе не любо?
приходила зимняя девочка, целовала каждого в губы,
каждому тонкую руку прижимала к больной груди.

вот теперь и гляди, как глядят младенцы и пьяные -
теперь все текучее, ртутное, оловянное,
как безголовая колокольня
в ноябрьской воде.
умерли, умерли.
канули в темное, гулкое.
герда в елабуге.
кай в петербурге.
прочие вовсе не знаю где»
(с) raido.


Засыпала, когда уже было совсем светло и пели птицы. Люблю это дело.