Чистосердечное

Я иду на ночь Тиля Швайгера. И на Булгаковское Шествие решить бы еще - кем.
У меня впереди очередные восхитительные (я не сомневаюсь в этом) выходные-в-будни. Люди, люди, стихи. Мне бы увидеться с Тореном по поводу «Дома, в котором...». И прокатиться на ночном трамвае.
Ко мне тянут руки какие-то невозможные чудеса.

...И, собственно, спасибо им за это.

---

Знаете, я вот давно думала, что приеду, и напишу об этом, но потом столько всего сталось, что и забылось, а это не правильно совсем. Потому что такие вещи нужно говорить, если не в глаза, то так. Потому что так, в общем-то, можно представить, что в глаза. Я пишу текст и смотрю в экран. Ты читаешь с него же. В какой-то момент, вне времени, мы встречаемся глазами. Кстати, странно, почти никто не помнит, какого цвета у меня глаза. А я помню - почти все.
Так вот, в этом мире какая-то чертова прорва замечательных людей. У меня до сих пор темнеет в глазах, когда я думаю, сколько их. И что почти с любым можно познакомиться, взять за руку и привести в свою жизнь.
И бывает, видишься с человеком и думаешь - «какой хороший». И солнечно с ним, и уютно. И кофе вкусный. Но без него так же уютно и солнечно и, пересчитав по пальцам, сколько у тебя людей и дел, следующую встречу с ним откладываешь еще на год.
Так вот, моя милая кареглазая Алиса, ты не из них. Жду-недождусь увидеть тебя снова.
Спасибо за день, и за блинчики, и за варенье.

---

Я слышу, как играет скрипач в окне напротив.

---

Путевые заметки

Вокзалы - нечто совершенно волшебное, несмотря на толпу и знаменитые пирожки. Толпа везде, а пирожки можно не есть. А на вокзале встречаются после разлук любящие люди, и там тепло от этого. К тому же, иногда туда приезжают люди твои, родные. И вот это уже вообще чудеса. Встречать их и обнимать - самым первым.

Единственный серьезные недостаток - каждый раз, когда я переступаю порог вокзала, мне хочется сорваться и куда-нибудь уехать. Вон, в Севастополь поезд через час. Или вообще наугад сесть, в неизвестность.
То есть, уехать-то мне, по чести, хочется всегда, но на вокзале до воплощения мечты, понимаете ли, рукой подать. И не воплотить её (особенно если есть деньги на билет) каждый раз стоит дорогого.

Еще чудесное место - эти зеленые дворики между домами в четыре этажа, когда сидишь на подоконнике, свесив ноги, куришь/пьешь чай/слушаешь пинк флойд (нужное подчеркнуть), а тебе машут из окна напротив. И солнце тут, и голуби, и покатые крыши, деревья которых - выше. Даже рябина.
По пальцам можно пересчитать места, где мне уютно так же, как на окне Эндрю. Хотя спина затекает.

Да, кстати, он вернулся, Эндрю, и снова поил меня замечательным кофе, хотя мы обе вчера больше смахивали на трупы. А еще я была злая, за что и извиняюсь нынче.

И еще так, пятиминутка самокопания - ненавижу навязываться. И еще больше ненавижу людей, с которыми хочется побыть рядом настолько, что навязываться приходится. Мерзко-премерзко себя ощущаю.
Как бы завтра не начать извиняться еще и за это. Хотя бы вслух.

---

Приходи.

Читаю «Помнишь.ру»
И смутно понимаю, что что-то упускаю в этой жизни. Не напишешь трепетное про: «помню, сочинила я стих. а потом еще один». Но и не почувствуешь, не создашь этого, трепетного, сейчас, сидя дома. Даже если посмотреть на небо. Даже если пойти в поле.
А звонить я разрешила себе только если допишу стих. Я его допишу?
Ох, не по-человечески живется, братцы.
«Я помню, как учился ходить, чтобы не очень касаться земли».

Надо завести себе баночку с памятью. Обыкновенную какую-нибудь баночку для крупы с записочками вроде: «а вот этот вечер: портвейн, король лев, прекрасная рыжая девушка, расточка»~

---

Окей. Выдохнули. Живем.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

«— Послушай, прогламму же смотрят дети!
— Ах, да. Привет, детишки. Я вот что я вам скажу - не покупайте наркотики.
Становитесь поп-звездами, и они достанутся вам даром!»

— Реальная любовь, лучший из «попсовых» фильмов (:
Такой добрый ~

---

очередное возвращение блудного~

«...Им, конечно, потом окажется по пути,
Даже сыщется пару общих знакомых, общих
Тем; он запросто едет к ней, а она не ропщет,
("я не увлекусь, я не увлекусь, я не увлекусь");
Когда он окажется как египетский шелк наощупь,
Как соленый миндаль на вкус»

Не пробовала я соленого миндаля, знаете, так что найти бы другое сравнение, да бог с ним, не мои стихи же, вечной Верочки. Хотя свои тоже будут, я чувствую. Только хрен их кто увидит.
Лучше уж сразу про Бога и творог.
Или, да, шампанское накануне «развода», привет, бро.

Вообще образ хорошей девочки стал сильно давить и жать в плечах. Август. «Прожить это лето так, будто конец света близко».
Я ни о чем не жалею, это так славно, но представить себе не могу, как ехать туда снова, будто все о'кей. Впрочем, доживем увидим. Я ведь умничка. Я и не такое на тормозах спускала. Главное - не думать. И не дышать. Как у Паланика, черт его дери - «посмотри на небо, и ты пропал».
Мне нужны новые очки, чтобы не просто смотреть на это самое небо, но ещё и видеть его.

Встреча двух алкоголиков и чеширов, каждый из которых прикидывается циником — феерична.

И, да, сказать, что я запуталась - не сказать ничего.
А еше я, кажется, поступила во ВГИК. Ага.
В честь этого, пожалуй, стоит купить себе духи kenzo.

---

между делом так

ВМосквузавтразавтравМоскву.
Кто хочет видеть - телефонируйте, я вроде как до понедельника в городе.

Если хотите знать, что у меня происходит: залила новой музыки в плеер, ела мороженное, довязала шарфик. Всех люблю. Читаю Шварца и новую книгу Верочки:

«Отозвали шпионов, собкоров, детей, послов; только террористы и пастухи. В этот город больше не возят слов, мы беспомощны и тихи – собираем крошки из-под столов на проклятия и стихи.

Те, кто раньше нас вроде как стерёг – производят стрельбу и ложь; лица вспарывает ухмылками поперёк, заливает их потом сплошь. Выменяй ружье на пару своих серёг и сиди говори «ну что ж»; смерть – неверная баба: прогнал и проклял, страдать обрёк, а хотеть и ждать не перестаешь.

Лето в оккупации – жарит так, что исходишь на соль и жир. Я последний козырь для контратак, зазевавшийся пассажир – чемодан поставлю в углу, и враг вывернется мякотью, как инжир; слов не возят, а я на ветер их, как табак, я главарь молодых транжир.

Слов не возят, блокада, дикторов новостей учат всхлипывать и мычать. В сто полос без текста клеймит властей наша доблестная печать. В наших житиях, исполненных поздних вставок, из всех частей будут эту особой звездочкой помечать – мол, «совсем не могли молчать».

Раздают по картам, по десять в сутки, и то не всем – «как дела», «не грусти», «люблю»; мне не нужно, я это все не ем, я едва это все терплю. Я взяла бы «к черту» и «мне не надо чужих проблем», а еще «все шансы равны нулю».

Бросили один на один с войной, наказали быть начеку. Теперь все, что было когда-то мной, спит не раздеваясь, пьет из горла и грызет щеку. И не знаешь, к кому тащиться такой смурной – к психотерапевту или гробовщику.

Дорогой товарищ Небесный Вождь, утолитель духовных жажд. Ниспошли нам, пожалуйста, мир и дождь, да, и хлеб наш насущный даждь. Я служу здесь осени двадцать две, я стараюсь глядеть добрей. Если хочешь пыточных в голове -

Не в моей»

Смотрю «Остров проклятых». Кто-нибудь верит, что это сделает меня добрей?

---

Пить вредно, Вася, вредно пить. Не ври себе - пиздеть ты и так умеешь. Нет тебе оправданий.
Дожди чудесны после таких раскаленных дней, даже если ехать под ними «далеко домой» и мерзнуть. Жаль, я не нашла времени покачаться на качелях. Внезапно так, да.
Сказать, что фраза: «просто будь рядом» пленяет - не сказать ничего. «Просто» - вообще замечательное слово.
Люблю заботиться и готовить чай. Что ни разу не новость.
А из новостей - у меня, кажется, появился замечательный бро, которому наше с кисточкой и очередное спасибо.

Восхитительного моего капитана с Днем Рождения еще раз, хоть и запоздало. Подарок будет, обязательно будет, чуть позже.

---

простые истины

29.07.2011 в 00:55

Пишет  D-r Zlo:

Людей не нужно "лечить" и давать советы. Людей нужно любить, и показывать им свою любовь.
Ну, по крайней мере так со мной работает, окей.

---

Кстати так:

«Мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь где-нибудь ждал»

Все-таки победила асю на телефоне, вышла в он-лайн, посмотрела свой статус, обмерла, поняв, сколько времени прошло и как мало поменялось.
В общем и целом эта фраза поразительно просто выражает мою большую, старую и самую потаенную мечту. Я порясающе не амбициозна! Чтобы кто-нибудь помнил, чтобы кто-нибудь ждал. Не был рядом, заметьте, не шел рука об руку. Ждал. Пока я там где-то еду в полупустой вечерней электричке, ловлю в стекле свое отражение... Или иду сквозь толпу, поправляя на плече сумку. И чувствую свое концентрированное одиночество. Хотя, может, если ждал бы - не чувствовала бы?

Видимо, я все-таки слишком люблю быть полезной.

---

Мне все еще кажется, что в каком-то «таком» мире от меня было бы больше пользы. В роли кота ли, рыцаря или дракона. Дракон, дракон... Из меня вышел бы неплохой дракон с моей страстью к кольцам.
А то в последнее время наваливается то и дело ощущение, что я не на своем месте (подумать тоже!), что... что здесь будет интересного? Какие чувства, какие чудеса? Это неправильно, я знаю, но...
Наверное, я не отказалась бы быть чьим-нибудь персонажем. Нет, ну неужели ж из меня не вышел бы интересный персонаж? Возможно, я так пишу одержимо потому, что хочу как-то выразить себя и свои желания в этих придуманных людях. Но так неправильно. Тебя должен сочинять кто-нибудь другой, самому нельзя.

---

Хотела короче, но короче не вышло.

Макс Фрай. Кофейная книга. Что тебе снится. Отрывок.

«— Что тебе сегодня снилось? — приветливо спрашивает Анна, открывая блокнот.

Мне ничего не снилось — ни сегодня, ни вчера, ни позавчера. И вообще никогда. Я не вижу снов. Мне не раз говорили, что так не бывает, дескать, все люди видят сны, просто не все их запоминают. Не знаю, может, и так, мне все равно. Вернее, было все равно, пока я не познакомился с Анной и не выяснил у общих приятелей, что самый верный способ сойтись с нею поближе — это рассказывать свои сны. Анна собирает и записывает чужие сновидения, говорит, ей нужно для книги, но я подозреваю, что книга — дело десятое, Анна уже так втянулась в это занятие, что будет допрашивать всех встречных и после выхода книги, хорошо еще, если не вместо; во всяком случае, мне, стороннему наблюдателю, ясно, что ею движет скорее азарт коллекционера, чем дотошность исследователя. Видели бы вы, как горят ее глаза, когда я открываю рот и говорю:

— Я шел через долину, поросшую темно-лиловой, почти черной травой, ноги утопали в бирюзовом песке, а впереди, на холме, был Город.

— Тот самый? — сочувственно спрашивает Анна.

— Тот самый, — киваю я.

Поначалу я рассказывал ей что попало. Дескать, старая работа снилась, или от злодеев по темным коридорам драпал, или покойная бабушка явилась в венке из незабудок. Но быстро понял, что ей все это не очень интересно. То есть Анна старательно записывала мои отчеты, благодарила, но чувствовалось, что они ее не увлекают. Наверное, уже наслушалась подобной ерунды по самое немогу. И тогда я придумал Город. Именно так, Город с большой буквы, куда я все время иду разными дорогами и никак не успеваю прийти — просыпаюсь. Соврал, дескать, сны про путь в Город снятся мне с детства. Не каждую ночь, конечно, но в последнее время все чаще. Никому никогда не рассказывал, но тебе, пожалуй, можно. Анна аж взвилась, вцепилась в меня мертвой хваткой: да-да, мне можно, рассказывай все, обязательно рассказывай!

А мне того и надо.

— Интересно, ты когда-нибудь доберешься до этого города? — спрашивает Анна.

Не вопрос. Доберусь, конечно. Как только сумею придумать что-нибудь стоящее. Какие там дома? Какая система улиц? Как выглядят жители? Чем занимаются? Какой транспорт? Течет ли река? Есть у них электричество, или обходятся? И так далее. Надо бы все-таки однажды собраться и сочинить для Анны этот чертов Город, пока ей не наскучили мои придуманные сны и я сам заодно.

Я не обольщаюсь на свой счет. Я не нравлюсь Анне. То есть нравлюсь, но не настолько, чтобы через день поить меня кофе, не говоря уже о чем-то большем. Я не в ее вкусе, как, впрочем, и все остальное человечество, за исключением одного-единственного экземпляра. Анна по уши влюблена в своего итальянского мужа, который проводит здесь месяца два в году, ну и она у него в общей сложности примерно столько же — идеальный режим для счастливого брака, думаю, они оба это прекрасно понимают, вот и не съезжаются, отговариваясь важной работой, уже пять лет планируют, что после Рождества обязательно, а сами не чешутся, какой же дурак от четырех медовых месяцев в год добровольно откажется.

Так что я нужен Анне только в качестве поставщика удивительных сновидений о недосягаемом Городе, она говорит, ничего подобного в своей практике не встречала. Оно и понятно, все остальные ее респонденты правду рассказывают, а я вру бессовестно, лишь бы смотреть на нее три раза в неделю, или даже четыре, если повезет. Я так люблю смотреть на Анну, что готов смириться со своей скромной ролью и не требовать большего. Сказал бы мне кто еще год назад, что так будет, ни за что не поверил бы. Сидеть, смотреть, кофе этим ее горьким давиться без малейшей надежды на развитие ситуации — какая унылая херня. Но сейчас мне вовсе не кажется, что это унылая херня, я смотрю на Анну и совершенно счастлив.

— А какой он, этот твой город? — спрашивает Анна. — Я понимаю, что ты его еще не видел, но — ты во сне знаешь, куда идешь? Это хорошее место? Или опасное?

— Прекрасное, — твердо говорю я. — Лучше просто не бывает. По крайней мере, во сне я в этом не сомневаюсь.

Если бы я решил, что Город — страшное место, придумывать интересные истории о нем было бы куда проще. Но Анна как-то проговорилась, что уже закрыла тему кошмаров. В смысле, закончила посвященную им главу. С тех пор я стараюсь придумывать только хорошие сны. А уж Город свой загубить, одним неосторожным словом превратив его в бесполезный для Анны кошмар, — это надо быть совсем идиотом.

— И ты очень хочешь туда добраться?

Анна мне искренне сочувствует. Это очень приятно.

— Да нет, мне, в общем, все равно, — отвечаю. И тут же прикусываю язык. «Все равно» — это звучит как-то неправдоподобно. Надо было сказать: мечтаю, жажду больше всего на свете, покоя не нахожу ни во сне, ни наяву. А то она, чего доброго, заподозрит обман, накроются наши посиделки за кофе медным тазом, и как я тогда?

Но нет, Анна выглядит заинтересованной, выходит, я ей угодил. Повезло.

— Я, конечно, не твой психотерапевт, — говорит она. — И вообще ничей. И не психотерапевт вовсе. Но ты-то сам понимаешь, что означает этот твой сон? Все так прозрачно, по-моему.

— Мечтательность? — неуверенно предполагаю я. — Инфантильность? В смысле, мне до сих пор детский сон снится? Ты это хочешь сказать?

— Да ну, — отмахивается Анна. — «Инфантильность» — дурацкий какой ярлык… Не в этом дело. Я хочу сказать, ты привык думать, что все самое прекрасное — не для тебя. Недостижимо. И привык притворяться, будто тебе все равно. Такая самозащита, чтобы не слишком огорчаться. Ну понятно же, да?»
(с) Макс Фрай. Кофейная книга. Что тебе снится. Отрывок.

Кстати, Город герою еще приснился.
В нем синие черепичные крыши.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

как-то так и живем~

«Выдохни – карта бита; плачешь ему в плечо, тема почти раскрыта – детка, пиши ещё, смело дави на жалость, славно тебя несёт; крепко тебе досталось? – это еще не всё. Сердцем, чужим и лишним, втиснешься между строк; сколько ты раз услышишь – «я бы с такой не смог»... Смейся; ты лучше знаешь, сколько осталось слов, скольких ты убиваешь взглядом поверх голов; радуйся вслух, чего там, жалуйся – смех и грех: это твоя работа – плакать и петь за всех»
(c) _raido, отрывок.

---

Зедикус Зул Зарандер?

Вот никогда не понимала абстрактных фраз вроде: «в твоих руках этот меч обретает особую силу, с его помощью ты убьешь тирана»~ То ли дело практичное: «в твоих руках он легче/пуляется молниями/обретает собственный разум». А так... не поймешь, не почувствуешь.
А Ричард все так же похож на мишку, осбенно, когда не рубит дрова без рубашки.
И, да, я добралась до записанного дорогой моей Сонечной «Искателя». Дом пуст, только кот изворачивается на диване своим мягким пузом, да мякает что-то время от времени. С ним не одиноко.
А еще я много-много сегодня читала про Солярис для завтрашнего собеседования, не придумав ничего лучше. Ах, да, еще у меня потрясающее белое платье припасено. Потому что самоощущение - штука такая, не пропьешь. Хотя, наверное, завтра я буду активно стараться. Особенно, если придет Саша. Пожалуйста, пускай он придет, а, милое Мироздание?
Так о чем это я? Завтра последний ВГИК-овский экзамен, мне опять почти не страшно, я много почитала про Солярис, а еще дневнеки Шпаликова, а теперь я смотрю фэнтезийную чушь и радуюсь жизни.

А Зед - такой ходок, в самом деле. Куда не придет, к нему кто-то из былых красавиц: «Зедикус Зул Зарандер, какими судьбами в наших краях, а помнишь ту ночь лет дцать назад?». Нет, ну не чудо ли?
Как я его люблю х)

---

Знаете...

У каждой девушки, даже самой, к черу, одинокой самодостаточной должен быть человек, для встречи с которым выбираешь лучшее платье.

---

Совсем внезапно;

Кто-нибудь, у кого есть желание и возможность, пожалуйста, приезжайте встретить Чешира после экзамена. Не погулять, а именно встретить, реанимировать, покормить мороженым. Будет вам большое человеческое спасибо. Клич кидаю в белый свет, поэтому не знаю, может, кто-нибудь уже собирается...~
Мой номер если что: 89163819202. Но до некого времени отвечать ни на звонки, ни на смс не смогу.
Освобожусь около трех. Подъезжать ко ВГИКу (улица Вильгельма Пика, дом три, метро Ботанический сад, ВДНХ), там есть уютные скамеечки для "посидеть" :3

Заранее спасибо всем. За внимание, как минимум.